Приход Свято-Троицкого храма гор. Кириши - <
Выделенная опечатка:
Сообщить Отмена
Закрыть
Наверх

СТАРЕЦ ПАИСИЙ АФОНСКИЙ. «Делай добро с любовью»

Oтрывки из книги «Духовное пробуждение», где собраны слова известного подвижника, афонского старца Паисия №2(6)'2003

Схимонах Паисий родился в1924 году в Греции. В 1950 году принял монашеский постриг и большую часть жизни провел на Святой горе Афон. После многих лет исключительных аскетических подвигов старец получил от Бога множество благодатных дарований, и в их числе – особый дар рассуждения. При жизни старец Паисий был духовным руководителем тысяч людей, после его кончины в 1994 году почитание старца не только не уменьшилось, но, наоборот, возросло благодаря тому, что его беседы и письма издаются не только в Греции.

Критерии любви

Если человек имеет [достаток] и подает милостыню, то невозможно понять, есть у него любовь или нет, потому что он может давать не от любви, но для того, чтобы избавиться от каких-то вещей. Любовь видна, когда человек дает, сам находясь в лишении. Допустим, я считаю, что у меня есть любовь. Бог для того, чтобы испытать мою любовь, посылает мне бедняка. Если у меня есть, к примеру, двое часов — одни хорошие, а другие немного испорченные — и я отдам бедняку испорченные, то это значит, что моя любовь второго сорта.

Если я имею настоящую любовь, то отдаю бедняку хорошие часы. Однако впутывается ущербная логика, и мы говорим так: «Хорошие, что ли, отдавать? Да для него, раз у него вообще нет часов, хорошими будут и старые».

И я отдаю ему старые часы. Но когда ты даешь старое, то в тебе еще живет ветхий человек, если же ты даешь новое, то ты человек возрожденный.

Состояние же, когда ты оставляешь у себя и старые и новые и не даешь вообще ничего, является адским.

— Геронда, как выйти из этого состояния?

— Надо размыслить так: «Если бы на месте нищего был Сам Христос, то что я дал бы Ему? Безусловно, самое лучшее».

Так человек понимает, какова настоящая любовь, принимает твердое решение [следовать ее принципам] и в следующий раз отдает лучшее.

Вначале ему может быть немного трудно, но, подвизаясь таким образом, он достигает такого состояния, что, помогая другим, отдает и старое и новое.

Сам он хотя будет и вовсе без часов, зато с Христом внутри и будет слышать сладкий стук своего сердца, играющего от божественной радости.

Если у тебя «взимают ризу», а ты отдаешь и ту срачицу, что имеешь (Лк. 6:29), то тебя потом оденет Христос. Если тебе больно за какого-то несчастного и ты помогаешь ему, то подумай, на какую бы ты пошел жертву, если бы Сам Христос был на его месте.

Так человек сдает экзамены. В лице своего ближнего верующий видит Христа. А Христос Сам говорит, что, делая что-то одному из несчастных, вы тем самым делаете это Мне (Мф. 25:40).

Конечно, каждому подобает воздавать соответствующую ему честь, но любовь должна быть для всех одна и та же.

Министр и нищий, генерал и солдат занимают в сердце человека верующего одинаковое место.

— Геронда, почему иногда бывает так, что человек благодетельствуемый неуважительно ведет себя в отношении к тому, кто ему помогает?

— Встревает диавол и подзуживает того, кому мы помогли, дурно вести себя по отношению к нам, чтобы мы разгневались. [Сделанное нами] добро мы при этом теряем.

Человек не виноват, его подстрекает диавол для того, чтобы лишить нас всего. Делая добрые дела, имейте всегда такое чувство, что вы обязаны их делать, и будьте готовы встретить искушение, чтобы вы не потеряли то добро, которое сделали, и весь прибыток с этого добра был вашим.

Например, человек жертвует какие-то деньги, не желая выставлять это напоказ. Но встревает искуситель и подстрекает других сказать ему: «Ведь ты сребролюбец: ничего не пожертвовал, а такой-то сделал то, такой-то — другое». Так диавол вынуждает этого человека «смиренно» ответить: «Так ведь и я сделал некую малость. Устроил... больницу».

Или же враг побуждает его разгневаться и выдать: «Кто, я?! Я, человек, сделавший и то и сё?!» И так он теряет... всё.

Или диавол подтолкнет того, кому человек оказал благодеяние, сказать ему: «Скряга! Эксплуататор», чтобы благодетель ответил: «Кто, я, что ли, эксплуататор? Я, человек, сделавший тебе добро, оказавший тебе такое благодеяние?»

— «Ах, он неблагодарный, — скажет он потом,

— ведь я, конечно, не хотел, чтобы он говорил мне «спасибо», но уж по крайней мере мог бы признать [то, что я его благодетель]!»

Однако если человек ждет признания своих заслуг, то он теряет все. Если же сделавший благодеяние в добром помысле скажет так: «Даже хорошо, что он забыл добро, которое я ему сделал» или так: «Можeт быть, он был расстроен или устал и потому разговаривал в таком тоне», то он оправдывает ближнего и не теряет сам.

Когда мы не ждем воздаяния, то имеем чистую мзду. Христос сделал для нас все, а мы Его распяли. Как мы поем в храме? «Зa манну желчь»*. Итак, будем всегда стараться делать добро, не ожидая за него воздаяния.

__________________

*Из 12-го антифона утрени Великого Пятка

Дающий приемлет божественную радость.

Две радости имеются у человека: одна — когда он принимает, и другая — когда дает. Радость, которую испытывают, отдавая, несравнима с той, которую ощущают, что-то принимая. Человеку, для того чтобы понять, верно ли он преуспевает в отношении духовном, должно прежде всего испытывать себя, радуется ли он, отдавая, а не принимая. Расстраивается ли, когда дают ему, и переживает ли радость, когда дает сам?

И потом, если он правильно трудится в духовном отношении, то, делая какое-то добро, он никогда его не запоминает, но никогда не забывает даже самое малое добро, сделанное ему. Он не может закрыть глаза даже на самое ничтожное благодеяние других по отношению к нему. Сам он, может быть, подарил кому-то целый виноградник и забыл об этом. Но одну виноградную гроздь, данную ему из подаренного им же самим виноградника, он не может забыть никогда.

Или, может быть, он дал кому- то много резных деревянных икон и этого не помнит. Если, однако, этот «кто-то» подарит ему одну иконочку, запаянную в пластик, то он придет в умиление от этой иконочки, несмотря на ее малую цену, и с благодарностью будет потом думать, как за это отплатить.

Он может построить целую церковь пожертвовать землю под строительство и забыть об этом. То есть правильный духовный путь таков: забывать добро, сделанное тобой, и помнить добро, сделанное тебе другими.

Пришедший в такое состояние становится человеком, Божиим человеком. Если же кто-то все время забывает добрые дела, сделанные ему другими, и помнит добрые дела, сделанные им самим, то это делание противоположно тому, которого хочет Христос. Но и расчеты вроде: «Ты мне дал столько-то, а я тебе столько-то» — это мелочный базар.

Я стараюсь дать тому, кто находится в большей нужде. Я не мелочусь по-базарному типа: «Такой-то дал мне эти книги, теперь я ему столько-то должен, надо отдавать, чтобы расплатиться». Или: «Если другой мне не дал ничего, то и он от меня ничего не получит». Это правда человеческая.

Тот, кто что-то берет, принимает радость человеческую. Тот, кто дает, приемлет божественную радость. Мы приемлем божественную радость даянием. Например, кто- то дает мне книгу и в это время он радуется духовно, божественно, я же, взяв книгу, радуюсь по- человечески.

Отдав эту книгу другому, я тоже возрадуюсь божественно, а тот, кто ее от меня получит, возрадуется по-человечески. Отдав ее, в свою очередь, другому, испытывает божественную радость и он, а человеческую радость ощущает тот, следующий, кто ее примет. Но и он, если отдаст ее кому- то, возрадуется божественно и так далее. Видите, как от одной вещи многие люди могут испытывать радость и божественную и человеческую?

Надо выучиться радоваться, подавая. Человек занимает верную позицию, если он радуется, подавая. Он «подключен» тогда ко Христовой «сети» и имеет божественную радость. Радость, которую он испытывает, раздавая что-то или в чем-то помогая, содержит в себе божественный «кислород». Но когда человек радуется тому, что он принимает, или тому, что другие жертвуют собой ради него, то в его радости есть зловоние, удушье.

Люди, которые, не принимая в расчет свое «я», отдают себя другим, будут очень скоро судить нас. Какую же радость испытывают они! Им покровительствует Христос.

Но большинство людей радуется, принимая. Они лишают себя божественной радости и потому испытывают муку. Христос приходит в умиление, когда мы любим нашего ближнего больше, чем себя, и исполняет нас божественным веселием. Смотри, Он не ограничился заповедью «возлюбиши ближнего своего, яко сам себе» (Лев. 19, 18. Мф. 22, 39. Мк. 12, 31. Лк. 10, 27), но принес Себя в жертву за человека.

Сребролюбец собирает для других

— Вот, Геронда, два маленьких братишки: младший раздает, а старший нет. — Пусть родители выучат и старшего находить сладость в даянии. И если старший потрудится над этим, то он получит воздаяние большее, чем младший, дающий по своей природе, и станет лучше его

— Геронда, как избавиться от сердечной стесненности, которая мешает нам давать что-то другими

— Ты что же это, скрягам, Вот я тебя! Выгоню! И на послушании, например, если ты трудишься в архондарике*, то сразу возьми себе благословение раздавать на будущее [чтобы не испрашивать каждый раз вновь].

Видишь, сколь ненавистно Бог подает всем Свои благословениями А если не привыкнуть давать, то потом приучаешься к скупости и дать что-то другому уже нелегко.

Сребролюбец — это копилка, он собирает для других. Таким образом он теряет и радость даяния, и воздаяние божественное.

«Что ты их копишь? — спросил я как-то одного богача.

— Обязательств у тебя нет.

Что ты с ними будешь делать?»

— «Когда умру, — отвечает он, — здесь останутся».

— «А я, — говорю ему, — даю тебе благословение взять все, что накопишь, с собой на тот свет».

— «Здесь,— говорит он, — здесь останутся. Если умру, то пусть другие их разберут».

— «Здесь-то, — говорю, — они останутся. Но задача в том, чтобы ты раздал их своими руками сейчас, пока ты жив!»

Нет человека глупее, чем многостяжатель. Он постоянно собирает, постоянно живет в лишении и в конечном итоге на все свои сбережения покупает себе вечную муку.

Многостяжатель дошел до последней степени глупости, потому что он не дает другим материальные блага, тонет в них и теряет Христа. Над скрягой смеются люди. Был один помещик очень богатый: и земли имел в одной области, и апартаменты в Афинах, но уж очень он был скуп. Однажды он сварил для рабочих, которые трудились у него на полях, кастрюлю фасолевой похлебки, жидкой-прежидкой. А в те времена несчастные работники начинали трудиться с утра, с восхода солнца, и заканчивали на закате.

В полдень, когда они присели отдохнуть, хозяин опростал похлебку в большой противень и позвал их обедать. Бедняги-рабочие расселись вокруг, начали есть: то какую фасолину подцепят ложкой, а то одну жижу! А один из этих рабочих здорово умел поддеть.

Откладывает он ложку, отходит в сторонку, снимает башмаки, носки и делает вид, что хочет забраться с ногами в противень с похлебкой. «Ты чего делаешь?» — спрашивают его остальные. «Да вот, — говорит, — хочу залезть внутрь, поискать, может быть, нашарю какую-нибудь фасолину!»

Таким вот скрягой был этот несчастный помещик. Поэтому в тысячу раз предпочтительнее, если человеком овладеет расточительность, чем скупость.

— Скупость, Геронда, это болезнь.

— Очень страшная болезнь! Нет болезни страшнее, чем овладевшая человеком скупость. Бережливость — это дело хорошее, но надо быть внимательным, чтобы диавол потихоньку не овладел тобой с помощью скупости.

— А некоторые, Геронда, от скупости остаются голодными.

— Разве только лишь голодными? Был один богатый торговец, держал большой магазин, а сам разрезал перочинным ножиком спички на три части. А у другой большой богачки была сера, так она всегда держала горящие угли и, чтобы развести огонь, зажигала серу от углей, чтобы не потратить ни спички. А сама имела дома, земли, богатое состояние.

Я не говорю, что надо быть транжиром. Но транжир, если у него что-то попросишь, по крайней мере, даст тебе это легко. Скряга же пожалеет дать тебе что-либо.

Однажды две соседки, домашние хозяйки, завели беседу о салатах, об уксусе, и в разговоре одна из них говорит: «у меня есть очень хороший уксус». Прошло какое-то время, и другой бедолажке понадобилось немного уксуса.

Пошла она к соседке с просьбой, а та ей в ответ: «Послушай-ка, милая, ведь если бы я свой уксус раздавала, то он бы у меня и по семи лет не водился!»

Хорошо одновременно быть бережливым и раздавать. Бережливый не значит скряга, у моего отца деньги не задерживались. В Фарасах не было гостиницы, вместо нее был наш дом. Кто приходил в село, шел на ночлег к старосте. Гостя кормили, мыли ему ноги и еще носки ему чистые давали.

Сейчас я вижу, как даже в некоторых храмах, где бывают паломники, целые кладовые забиты лампадами, но все равно не говорят «у нас есть», чтобы люди перестали их приносить. Ни использовать эти лампады не могут, ни продать, но и не раздают их.

Начав собирать, человек этим связывается и отдавать уже не может. Но если человек начнет не собирать вещи, а раздавать их, тогда его сердце — он и не поймет как соберется во Христе. У какой-то вдовы нет денег, что- бы купить на одежку своим детям аршин ткани, а я буду копить? Да как я это вынесу? У меня в каливе нет ни тарелок, ни кастрюль, есть жестяные баночки. Чем покупать что-то для себя, я предпочитаю дать пятьсот драхм какому-нибудь студенту, чтобы он смог поехать из одного монастыря в другой. Не собирая, ты имеешь благословение от Бога. Когда ты даешь благословение другому, то берешь благословение сам. Благословение рождает благословение.

 _______________________

*Архондарик — место для приема гостей в греческих монастырях. — Прим. пер.

Доброе расположение — это все

— А если, Геронда, у меня просят помощи, но мне нечего дать?

— Когда я хочу подать милостыню и мне нечего дать, я даю милостыню кровью. Тот, кто что-то имеет и оказывает другим материальную помощь, испытывает радость, тогда как человек, которому нечего дать другим, постоянно страдает и в смирении говорит себе: «Я не оказал милостыни своему ближнему».

Доброе расположение — это все. У иного богача есть что дать, но он не дает. А какой-нибудь бедняк хочет дать, но не дает, потому что дать ему нечего. Одно от другого отличается.

Богатый, подав милостыню, чувствует удовлетворение. А бедному больно, он хочет сделать добро, но ему нечего дать ближнему. Он душевно страдает, тогда как, будь у него что-то, он отдавал бы его и не мучился.

 Доброе расположение видно по делам. Если кто-то попросит милостыни у бедняка и тот, сам испытывая лишения, подаст ему, то независимо от того, пропьет ли эти деньги человек, получивший милостыню, бедняк, подавший ее, получит душевную радость, а Бог, просветив кого-то еще, поможет материально и милостивому бедняку.

А иногда, знаете, какая случается несправедливость? Человек, чтобы помочь ближнему, отдает ему то, что имеет сам, а другой в своем помысле истолковывает это, как ему нравится...

 — Что вы имеете в виду, Геронда?

— Предположим, что у какого-то несчастного есть всего-навсего пять тысяч драхм* в кармане. Встречает он на дороге нищего, сует их ему в руку и убегает. Нищий видит, что это пять тысяч, и радуется.

Проходит в это время мимо какой-то богатей и, видя, что другой подал пять тысяч милостыни, говорит в своем помысле: «Раз он так пятерки раздает, то кто его знает, сколько у него денег? Миллионер, небось!» И подает этот богатей нищему пятьсот драхм, успокаивая помысл тем, что исполнил свой долг.

Между тем все, что имел тот несчастный, и была эта пятерка. И как только он увидел нищего, его сердце взыграло, и он ее отдал. А если бы и богач немножко духовно работал [над собой], то имел бы добрый помысл и сказал бы: «Гляди-ка, отдал последнее» или: «у самого и было-то всего тысяч десять, а пять отдал нищему».

Но как ему придет добрый помысл, если он духовно не работал [над собой]? Вот он и комментирует: «Раз он так деньгами швыряется, значит, лопатой их гребет».

А некоторые люди подают пятьсот или тысячу драхм нищему, но с бедным работником, трудившимся у них, из-за пяти или десяти драхм устраивают целые еврейские базары.

Я не могу понять: ну хорошо, ты даешь пятьсот или тысячу драхм тому, кого не знаешь, и при этом оставляешь голодным того, кто рядом с тобой и помогает тебе? А ведь его ты обязан полюбить и ему помочь прежде всего. Но, видимо, милостыня этих людей делается для того, чтобы их похвалили.

А какого-нибудь рабочего такие люди, движимые мирской логикой, могут еще и в суд потащить якобы для того, чтобы не быть посмешищем в глазах других. Одна женщина, ходившая в церковь, рассказала мне (В 1958 г.), что однажды она хотела купить дрова у одной бабушки, которая их три часа везла на мулах из леса в деревню. А в тот день эта бабушка прошла еще полчаса лишних, то есть в общей сложности три с половиной, потому что обходила сторожевые посты, чтобы ее не схватили лесники.

 «И почем же?» — спрашивает ее госпожа. «Пятнадцать драхм», — отвечает старушка. «Нет, — говорит госпожа, — это много. Я плачу тебе за них одиннадцать драхм».

 «Так-то вот, — сказала она мне потом, — это чтобы нас, людей духовных, не считали дураками».

Я ей после задал трепку! Бабуля держала двух мулов и потеряла два дня, чтобы выручить двадцать две драхмы. Почему бы не дать ей двадцать драхм сверху?! Так нет же, вместо этого надо было устроить настоящую еврейскую торговлю.

 ______________________

*Около 15 долларов США. — Прим. пер.

Милостыня весьма помогает усопшим

Богатство, не будучи раздаваемо бедным за здравие и спасение нашей души или за упокой душ наших умерших близких, приносит человеку разрушение.

Милостыня, поданная болящим, вдовам, сиротам, другим несчастным, очень помогает и усопшим.

Потому что, когда подается милостыня за усопшего, принимающие ее говорят: «Бог его простит. Да будет благословен его прах».

Если кто- то будет страдать от болезней, не сможет работать, будет в долгах и ты в таком тяжелом положении поможешь ему и скажешь: «Возьми эти деньги за упокой души такого- то», то этот человек скажет: «Бог его простит. Да будет благословен его прах».

Берущие милостыню совершают сердечную молитву за усопших, и это весьма помогает последним.

— Если у какой-то женщины муж умрет, не причастившись, не поисповедовавшись, или если у нее разобьется ребенок, то что еще может она сделать, чтобы помочь их душам?

— Пусть она сама, насколько может, станет лучше. Естественно, этим она поможет себе самой, но и мужу своему тоже, потому что раз они венчаны, то умерший тоже имеет свою часть [в ее духовном преуспеянии]. Это важнее всего: стать лучше самой. Иначе она может сделать что-то доброе, но при этом не измениться к лучшему. «Свой долг, — скажет она, — я выполнила. Что еще ты от меня хочешь?» И останется неисправленной или даже сделается еще хуже.

Милостыня «втайне» (См.: Мф. 7, 1.)

— Геронда, некоторые считают фарисейством, если человек ходит в церковь, но отстает в любви и жертвенности.

— Э, откуда они это знают? Они уверены в этом? — Так они судят.

— Христос что сказал? «Не судите» (Лк. 6, 37. Ин. 7, 24).

Иной человек может и не подать милостыни цыгану, потому что знает какого- нибудь больного, находящегося в большой нужде, и помочь последнему. Цыгана встретит прохожий и подаст ему, а кто подаст больному? Как же можно, не зная, строить такие заключения? Фарисейство — это когда кто-то подает милостыню явно с тем, чтобы его похвалили.

Помню, когда я в 1957 г. был в одном особожительном монастыре*, за каждое послушание в зависимости от его сложности братии давали денежное вознаграждение. Поскольку в то время в монастырях была нехватка людей, некоторые из братии, у кого были силы, брали на себя помногу послушаний и вознаграждения получали больше, но раздавали полученное бедным.

Был там один монах, которого звали Жадиной, потому что он не раздавал денег. Когда этот монах умер, то на погребении оплакивать его собрались бедные крестьяне отсюда, с Халкидики — с Великой Панагии, с Палеохори, Нэохори**. Эти крестьяне держали волов и перевозили лес, деревянные лаги; тогда все возили на волах, не то, что сейчас — на самосвалах, на лесовозах. Так вот, этот монах что делал: собирал-собирал деньги, которые ему давали за те послушания, которые он выполнял, а когда видел, что у какого-то хозяина, главы семейства, был только один вол или же он околевал, то монах покупал ему вола.

Купить вола в те годы было делом нешуточным, он стоил пять тысяч драхм, а деньги тогда были твердые. Другие монахи подавали пять драхм одному нищему, десять — другому, двадцать — третьему, и их благодеяния были видны. А умерший был совсем незаметен, потому что он не подавал милостыню подобно другим, а копил деньги и помогал людям по-своему.

Так вот его и прозвали Жадиной, Скупердяем. А в конце концов, когда он скончался, собрались бедняки и плакали: «Он меня спас!»— говорил один, «Он меня спас!» — говорил другой. В те годы, имея вола, можно было перевозить лес и содержать семью. Братия монастыря была поражена. Потому я и говорю: «Где нам знать о других, что делают они?»

— Геронда, иногда человек оказывает милостыню, но ощущает и какую-то пустоту. В чем причина?

— Пусть присмотрится к себе, может быть, им движет человекоугодие. Когда побудительные мотивы чисты, человек ощущает радость. Знаете, что устроили однажды в одном городе? Мне рассказывал об этом один мой знакомый, благоговейный человек, адвокат по профессии.

Приближалось Рождество, и некоторые христиане решили собрать разные вещи, сделать свертки, разные подарки и раздать их бедным на городской площади. Тогда, после оккупации***, люди жили в нужде.

Этот адвокат сказал: «Раз мы знаем, кто бедный [а кто нет], давайте лучше раздадим эти подарки без шума».

 — «Нет, — ответили ему, — раздадим их на площади во славу Божию, чтобы люди видели, что нам не все равно».

— «Да зачем это надо?— снова возразил им мой знакомый.

— В какой книге вы видели, чтобы так раздавали милостыню?»

Те свое: «Во славу Божию». Никак он не мог переубедить их и, когда осознал это и выбился из сил, оставил их делать так, как они хотели.

Ну и что же: свезли они подарки на большую городскую площадь и объявили, что будут их там раздавать. Всем это стало известно, и тут же налетел самый прожженный народец, как гориллы все равно: хватали, хватали и остальным ничего не оставили.

Подарки достались тому, кто был варваром и нужды не имел, а несчастная беднота осталась с пустыми руками. А когда ответственные за это мероприятие попробовали навести там порядок, то они еще и по шее как следует получили — «во славу Божию»!

Видите, как действуют духовные законы? Для человека мирского есть оправдание в том, чтобы погордиться, похвалиться, но какое в этом оправдание для человека духовного?

— А бывают, Геронда, люди неверующие, но сострадательные и делающие добро...

 — Когда человек мирской дает милостыню по доброму расположению, а не по человекоугодию, Бог не оставит его и в какой-то момент заговорит в его сердце.

 Один мой знакомый, живший в Швейцарии, рассказывал об одной богатой даме, атеистке, которая, будучи чрезвычайно сострадательной, дошла до того, что раздала все свое состояние бедным и несчастным и в конце концов осталась совершенно нищей. Тогда те, кому она раньше помогала, постарались пристроить ее в самый лучший дом престарелых. Однако, несмотря на все добрые дела, которые сделала эта женщина, она оставалась атеисткой.

Когда пытались заговорить с ней о Христе, она уклонялась от разговора, говорила, что Христос был всего лишь добрый человек, общественный деятель, излагала и другие подобные теории.

Возможно и то, что христиане, которые с ней беседовали, не помогли ей, она не увидела в их жизни ничего особенного. «Помолись за эту душу», — говорил мне мой друг, и сам много молился о ее обращении.

По прошествии какого-то времени он рассказал мне, что, придя как-то в дом престарелых, он увидел ее совершенно преображенной.

«Я верую, — восклицала она, — верую!» С ней произошло одно чудесное событие, изменившее ее, и после этого она захотела креститься. __________________

*Обитель, в которой насельники живут вместе, не имея общего игумена и следуя индивидуальному порядку в духовной жизни и материальном обеспечении себя.** Селения в Халкидике.— Прим. пер.***Речь идет о6 оккупации Греции в 1941 - 44 гг. Германией, Италией и Болгарией. — Прим. пер.

«Сие творя углие огнено собираеши на главу его» (Рим. 12, 20) —

Геронда, если человек не нуждается, но только притворяется таким, то надо ли ему помогать?

— Христос сказал, что надо, не испытывая, давать тем, кто у нас просит (См.: Мф. 5,42.Лк. 6, 30.). И даже если просящий не нуждается, все равно должен ему дать. Радуйся, что [у тебя есть возможность] оказать милостыню. Бог «дождит на праведныя и на неправедныя» (Мф. 5,45), так почему же нам не помочь своему ближнему? А разве сами мы достойны всех тех даров, которые подает нам Бог? Он «не по беззаконием нашим сотворил есть нам, ниже по грехом нашим создал есть нам» (Пс. 102, 10).

Какой-то бедняк просит тебя о помощи. Даже если у тебя есть сомнения на его счет, все равно, с рассуждением, помоги ему, чтобы тебя потом не искушал помысл. Помнишь, что писал авва Исаак: «Даже если человек сидит верхом на коне и просит у тебя — дай ему»*.

Ты не знаешь истинного положения дел. Твое дело — верить тому, что гoворит тебе просящий, и подавать соответственно тому, сколько он у тебя просит. Если у нас, к примеру, есть всего лишь тысяча драхм и мы, отдавая их нищему, переживаем, что не можем дать больше, то, помимо подаваемого нами благословения (то есть этих денег), мы вкладываем в совесть этого нищего Христа и добрую обеспокоенность.

То, что мы сделали, растревожит его, потому что его ум будет постоянно возвращаться к тому милосердному человеку, который вместе с «хилиариком»** отдал ему свое наполненное болью сердце. Этот несчастный дойдет до того, что анонимно вышлет своему благодетелю все взятые у него деньги, или даже еще больше.

Со мной как-то произошло подобное. Однажды, когда я был в Салониках, меня остановила одна женщина, с виду цыганка, и попросила денег для своих детей, потому что ее муж был болен. У меня было только пятьсот драхм, я отдал их ей и сказал: «Прости, но больше дать тебе нечего. Если хочешь, возьми мой адрес и напиши мне о здоровье твоего мужа. Постараюсь прислать тебе со Святой Горы больше».

В скором времени я получил письмо, в котором было пятьсот драхм и приписка: «Благодарю тебя за твою доброту. Возвращаю тебе деньги, которые ты мне дал».

 Если подавать с болью, то принимающий милостыню будет опаляться любовью, Христом, и сам станет раздавать, а не собирать. А если просящий милостыню окажется человеком очень жестокосердым и будет копить собираемые деньги, то радости ему они не принесут. Бог устроит так, что собранные им деньги пойдут туда, где они будут нужны. А на долю жестокосердого попрошайки достанется лишь усталость и изнурение от того «сбора пожертвований» (назовем это так), который он [сам того не ведая] организовал для других.

 — Стало быть, Геронда, сколько надо давать?

— Столько, чтобы тебя потом не грызла совесть. Необходимо рассуждение. Не надо давать сто, а потом расстраиваться, что не дал пятьдесят. Требуется особое внимание, если человек имеет любовь со многим вдохновением, энтузиазмом.

В таком случае следует маленько притормаживать свою любовь и энтузиазм, чтобы после не раскаиваться в том, что, дескать, много дал тому несчастному, а надо было дать меньше, и вот самому теперь приходится сидеть с пустыми руками. Потихонечку такой человек приобретет опыт и будет давать милостыню в соответствии с тем самоотвержением, которое у него есть.

 — Геронда, а когда претензии просящего чрезмерны, надо ли их удовлетворять?

— Здесь требуется рассудительность и еще раз рассудительность. Когда человек просит у тебя что-нибудь для того, чтобы покичиться полученным перед другими, дай ему.

Смотри, ведь Христос не сказал Иуде: «Какой же ты апостол? Положи конец своему сребролюбию!» — но поручил ему и денежный ящик.

Однако если кто-то просит у тебя, к примеру, банку варенья, и у тебя она есть, но ты знаешь, что и у самого просящего есть целая бочка, а у кого- то еще нет варенья совсем, то скажи тому, кто имеет и просит еще: «Брате, аще хощеши, дай и ты маленько из того, что имеешь, такому-то».

Но если такого нуждающегося нет, то дай просящему, раз он попросил тебя об этом, и ничего ему не говори. Если в нем есть чувствительная струнка, то от этого даяния он может прийти в умиление и исправиться. Итак, в подобных случаях происходит то, о чем пишет святой апостол Павел: «Если враг твой делает тебе зло, а ты делаешь ему добро, то ты собираешь на его главу горящие угли».

Не в том смысле, что ты испепеляешь своего врага, но в том, что, когда ты делаешь ему добро, в нем приходит в движение любовь. Любовь есть Христос, и в человеке начинает действовать Божественная Благодать.

А потом человек изменяется, потому что его обличает совесть, то есть он бывает палим тогда собственной совестью. Однако делать добро ради того, чтобы кто-то был обличаем совестью и возвращался на путь истинный, неправильно, поскольку и этим добро лишается силы. Делай добро с любовью. Когда ты «мстишь» своему врагу добром, то он в хорошем смысле изменяется и исправляется.

В Конице был один пьяница, имевший семью. Я давал ему какие-то деньги. Некоторые узнали, что я помогал этому несчастному (он сам им об этом рассказывал), и сказали мне: «Не надо давать ему денег, он пьет».

Сам он говорил мне: «Дай мне для моих детей», и я, когда давал ему милостыню, говорил: «Возьми это для твоих детей». Я знал, что он пьет, но знал и то, что мои слова немножко помогут ему: он будет продолжать пьянствовать, но и о детях своих маленько будет думать.

Если бы я не давал ему денег, то он мучил бы свою жену, потому что забирал бы тогда те деньги, которые она зарабатывала (а она, бедная, ходила горбатилась по чужим домам), пропивал бы их, а дети страдали бы еще больше.

Однако, когда я говорил ему: «Возьми это для твоих детей», он вспоминал маленько и о своих детях. Понятно?» Мне было за него больно, он видел это, и в нем начиналась внутренняя работа. Многие исправились подобным образом. А некоторые, обличаемые впоследствии совестью, возвращали и деньги. Своей логикой мы не даем работать Христу. Если вы хотите быть евангелистами (но, конечно, не протестантами), то учитесь истинному Евангелию уже сейчас.

_____________________

 *«Если кто, сидя на коне, протянет к тебе руку, чтобы принять милостыню, не откажи ему, потому что в это время он, без сомнения, скуден, как один из нищих» (Авва Исаак Сириянин. Творения. Сергиев Посад, 1911. С. 286.**Тысяча драхм (разг.). — Прим. пер.

 

Журнал Нескучный сад

Назад к списку