О пастырском выгорании, очистке фильтров и Акеле, который промахнулся (+ВИДЕО)

Кто виноват в том, что священники выгорают? Как бороться с этим явлением? Выгорание — однозначно поражение и личностный кризис, или оно может быть закономерным и необходимым этапом жизни? Размышляет протоиерей Андрей Ткачев.

Тема выгорания священства сегодня активно поднимается, и я считаю это успехом.

У нас есть множество иллюзий: иллюзорное отношение к монархии, иллюзорное отношение к смерти, иллюзорное отношение к болезни, иллюзорное отношение к священству. Все это одето в несовпадающие с жизнью штампы, которые мешают жить.

В свою очередь, сокрушение иллюзий — это пророческий дух вместо предсказывания будущего, это борьба с идолопоклонством посредством сокрушения идолов.

Очистка фильтров

Это сложная тема. Меня она касается непосредственно. Вас — опосредованно: все вы у кого-то окормляетесь — у перегоревших, перегорающих, движущихся к перегоранию или не перегорающих вовсе священников.

Когда идет очистка руды, первую фракцию нужно отбросить. Нужно чистить фильтры, допускающие людей во священство.

Эту проблему изначально знали апостолы. Апостол Павел пишет Тимофею: «Рук ни на кого не возлагай поспешно, и не делайся участником в чужих грехах»(1 Тим.5:22). Страшно подумать, сколько беды потом в геометрической прогрессии распространится в мире от одного незаконно, неправильно, недостойно, наспех рукоположенного священника. А если это количество умножить во много раз, то это наплодит миллионы бед, которые вряд ли будут исцелены.

Поэтому подбор кандидатов должен быть тщательным, он должен быть пастырски чутким. Здесь встает вопрос и ставленнической исповеди, и вообще воспитания кадров, и отслеживания их.

Здесь встает вопрос, может ли семинария выпускать готовых кандидатов для священства, если средний возраст выпускников составляет двадцать три — двадцать четыре года. Может быть, есть другие формы поиска кандидатов? Может быть, нужен другой возрастной ценз? Какие вообще требования можно предъявлять к человеку по части опыта житейского при вступлении в священство?

Одернуть восторженных

Если чужие люди не будут входить во двор овчий в одежде пастыря, то проблемы сократятся как минимум на половину. Священники говорят, что есть проблема выгорания хороших пастырей, а есть проблема никакого не выгорания, а того, что никто и не горел — просто человек впечатлился, воодушевился, быстро чиркнулся, как спичка, и тут же, как спичка, и погас. Вот и конец проблемы. Там изначально все было неправильно.

Поэтому этот вопрос должен встать первым. Человека, стремящегося быть священником, нужно гнать от священства, как нужно дергать за ноги того человека, который хочет взлететь на небо. Это святоотеческая, трезвая, может, даже грубая поведенческая рекомендация по отношению к тем, кто спит и видит, как он литургисает.

Наверняка духовенство согласится со мной, что мы много видели восторженных юношей, которым во сне виделось, как они читают молитвы «Херувимской песни», как они литургисают и говорят «Мир всем». Если мы дадим этим мечтателям зеленую улицу в Святое святых, то мы же потом через год будем виноваты в том, что они женились вторым браком, сменили юрисдикцию, начали увлекаться экзорцизмом, сошли с ума, спились, оставили сан и так далее.

Кто виноват?

Если эту проблему поставить серьезно, она на совести всех священников, дающих рекомендации, потому что без рекомендации духовника никто не идет в семинарию.

Если пастырь дает рекомендацию человеку сырому, непроверенному (а, на самом деле, это может быть только тогда, когда сам пастырь сырой и непроверенный) — начинается круговерть. Поступление в семинарию, потом — вроде бы, закончил, почему ж не рукополагать — и так далее.

Вот мы и получаем на выходе проблему «выгорания».

Кошмары на подъеме

Предметом разговора о выгорании могут быть те, кто уже вошли во священство со страхом, искренне радовались о нем, находили в нем для себя счастье. Они действительно выгорают.

Здесь есть и хорошее, и плохое.

Здесь есть неизбежность. Существуют фантазии о том, что человек будет лететь как ракета: «Все выше, и выше, и выше, стремим мы полет наших птиц», — отбрасываем лишние ступени и летим на сияющие высоты.

Это, конечно, хорошо. Но эта схема в точности исполняется в жизни очень малого числа людей. И даже при ее исполнении — возьмем, например, Серафима Саровского. Вся его жизнь — это лестница вверх. Но на каждой ступени существуют такие кошмары, о которых житие не говорит. И мы о них не знаем и не узнаем.

Мы знаем, что бесы врывались в его лесную хибару, что люди избивали до полусмерти, но это только внешние факты. А внутренний кошмар каждой пройденной ступени нам неизвестен.

Поэтому у нас существует некая иллюзия непрестанного восхождения, как непременного атрибута христианской жизни. А это может быть не так.

Слабость для смирения

Я долгое время думал, что святые люди к старости сохраняют те же свойства, которые сохранял Моисей. Зуб ни один не выпал, глаза видели, как у молодого. Тора сообщает о Моисее, что он был крепок телом, как юноша, память его не ослабла, в сто двадцать лет он был молодой зрелый мужчина — никакого маразма, трясущихся рук, старческого вида, шарканья, потухшего взгляда — ничего, что мы видим у стариков.

Я думал, все священники и святые должны быть такими. А это не так. Если жития святых читать без ретуши, то можно узнать, что, действительно, к старости ослабевают физические и душевные силы, появляется усталость, накопленная в теле за прожитые годы. Дерзновение заканчивается, начинается нечто другое — предчувствие другой жизни. Молитва тоже иная, уже не дерзновенная, а созерцательная. И так далее.

Если мы не имеем правильного понимания духовной жизни, то мы предъявляем к человеку нереальные требования. Хотим, чтобы он всю жизнь горел, летал на крыльях, ходил по водам, умножал хлебы, прикосновением снимал проказу, а сам при этом наслаждался своим чудотворством и ходил как живой ангел между грешных людей.

Это неправда. Священник должен быть отягчен бременем телесности и мирских сует в равной доле, как и мирянин, чтобы не осуждать и не увеличивать дистанцию между собой и прихожанином, чтобы понимать простого человека, не умом, а кожей. Апостол Павел говорил об этом: «Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся» (2 Кор.11:29).

Исчерпаемые жилы

Нужно понимать — нет бездонных жил в земных недрах, все жилы, как и все тварные ресурсы исчерпаемы. И человек исчерпывается. Да, конечно, подключенный к бесконечному источнику, к вечному источнику всех благ, к Сокровищу благих — всех Богу — человек имеет возможность беспрестанного пополнения ресурсов — однако мы не должны забывать, что мы должники, и последний долг, оброк греха — смерть. Мы должны его заплатить.

Смерть будет предваряться болезнями. Смерть будет возвещать о себе неумершими грехами и страстями. Слабости придут к человеку, и это тоже хорошо.

Нужно отслоить фантастические представления о тотальной святости (им не должно быть места) от трезвого понимания жизни как конечного путешествия, за которым открывается вечность, и которое нужно выработать до конца.

Жизнь именно вырабатывается. Человек вырабатывает некий данный ему ресурс, и глупо ждать, что этот ресурс будет неисчерпаем. Уголь, вода, даже солнечная энергия — все имеет граничный предел.

Простые выводы

Итак, выводы.

Во-первых, не нужно пускать во священники людей страстно восторженных, сырых и прелестно (от слова прелесть) уязвленных желанием священствовать. В этом нет ничего святого, а есть один только духовный блуд — плохо прикрытый, между прочим. Нужно отсечь лишнее от стада и не пускать волков в пастыри.

А во-вторых — нужно спокойно отнестись к неизбежной усталости человеческой, к накоплению мертвенности в нашем теле, к тому, что называется вырабатыванием материала.

Что ж, надо свое сделать. Факелу нужно не дать погаснуть, передать его в крепкие руки — и уйти туда, куда Бог прикажет.

А факел понесут другие факелоносцы.

Знамя падать не должно — его подхватят чужие руки, руки других знаменосцев. А мы не вечно будем в фаворе. Нам нужно когда-то и лечь, чтобы подняться уже в Страшный Суд.

Я думаю, в некоторых вещах нужно некое стоическое мужество. Нужно мужество, чтобы постареть. Нужно мужество, чтобы признать, что Акела промахнулся. Шакалы будут выть от радости, а Акела будет благородно понимать, что бразды пора передавать молодому вожаку, потому что я уже свое сделал.

Ну что ж, слава Богу. Плохо, если человек перегорает, не сделав своего. А если человек все исполнил, то надо произнести слова, которые сказал святой Мефодий святому Кириллу, старший брат младшему: «Брате, мы с тобой были как пара волов, пашущих одну ниву. Я на борозде падаю — ты борозду проведи дальше».

Это — мудрые слова мужественного верующего человека. Все остальное — фантазии.

Читайте также:

Кризис пастырского служения и синдром профессионального выгорания (burnout)

О пастырском выгорании и загнанных лошадях

От чего устает священник