Приход Свято-Троицкого храма гор. Кириши

РАЗВЕ УСЕКНОВЕНИЕ ГЛАВЫ ИОАННА ПРЕДТЕЧИ - МОЖЕТ БЫТЬ ПРАЗДНИКОМ?

Это был несчастный случай, недоразумение с летальным исходом, каковых немало в истории бывало во время царских пиршеств… Никто не хотел его убивать из тех, от кого что-то реально зависело: ни сам Ирод, заточивший его в темницу (по свидетельству апостола Марка (Мк. 6; 20), он его не только боялся, как «мужа праведного и святого», но «многое делал, слушаясь его, и с удовольствием слушал его»), ни исполнивший царское повеление телохранитель (как говорится, «ничего личного…»), ни даже Саломия.

Девушка, будучи хорошей дочерью, обрадовалась возможности сделать приятное матери, которая выглядит во всей этой истории злобной закулисной интриганкой, символизируя мировой заговор, но ведь и ее можно понять: с какой стати этот посторонний человек лезет в ее личную жизнь, в их семейные дела, пытается разрушить ее семейное счастье?!!.. Ну, а оскорбленное женское самолюбие – такая штука, знаете ли… тот же «аффект, за который всё прощают». – Сам виноват!.. Что не знал, с кем связывался? Не понимал, чем это может кончиться? Нарочно провоцировал насилие, чтобы опозорить царскую семью, выставить их кровожадными злодеями?.. Добился-таки своего: очернил уважаемых людей, вынудил их власть употребить и опозорил на весь мир и на века… Да они – жертвы провокации! – Непонятно, как еще здравомыслящие люди могут после этого прославлять память Иоанна Крестителя?..

Как здравомыслящие (в обыденном смысле этого слова) люди могут праздновать Усекновение главы Иоанна Предтечи, я, по правде сказать, и сам не понимаю. Ведь здравый смысл не только удерживает человека от непрактичных действий, но и побуждает осуждать таковые со стороны других людей, причем осуждать не только словом, но и пассивным, а то и активным соучастием в их преследовании. Как можно праздновать память человека, который всей своей жизнью и, еще больше, смертью обличает тебя в неправде?

К тому же праздновать не только его Рождество, но и Усекновение, в котором прославляется подвиг верности своему служению, верности, презирающей здравый смысл, верности, пренебрегающей кажущейся бессмысленностью жертвы… Было бы понятно, если бы приверженец здравого смысла праздновал бы Усекновение, видя в событии двухтысячелетней давности триумф своей жизненной позиции: «с сильным не борись, с богатым не судись», а нарвался – получи! Так ведь нет, все почитают подвиг Иоанна Крестителя, его верность своему служению, его жертву… В храме. За службой. Этим почитание заканчивается.

А дальше начинается жизнь. И течет она по своим законам. И мы течем вместе с нею, вернее плывем по ее течению. Плывем по течению и удивляемся, когда кто-то напоминает нам, что мы, в отличие от всяких отходов человеческой жизнедеятельности, обладаем свободой воли, способностью выбирать курс и следовать ему, преодолевая напор стихии; что мы призваны к воплощению в своей жизни «евангельских абсурдов» и мыслить, переживать, поступать иным образом, нежели «сыны века сего», для которых течение жизни, законы стихии мира сего – природная среда и критерий нормы.

Есть что-то символичное в этом финале пророческого служения: Иоанн Предтеча всей своей жизнью опровергал самодовольство человеческого рассудка, кичащегося своей предусмотрительностью, взвешенностью, трезвостью, гарантирующими жизненное благополучие, карьерный рост, физическое здоровье, психическую неуязвимость и, конечно же, безмятежную обеспеченную старость. Он все делал не так, не по уму, не от головы… так зачем она ему, если он ею не пользуется?

Мир не любит чуждое ему, сопротивляется всему, что не от него, всеми путями удерживая своих чад и, по возможности, засасывая в себя тех, кто дерзают называть себя чадами Божиими. Засасывая разными путями и многообразными приманками: кого банальной жаждой земных благ, а кого-то, например, благими намерениями создания общества победившего Православия, иных же первым под предлогом второго.

Ирод, «по понятиям» своего времени, не совершил ничего особенного: он остался верен данному, хоть бы и спьяну, слову; казнил того, над чьей жизнью был властен в соответствии со своим положением и действующим законодательством; он даже не стал придумывать в свое оправдание никаких искусственных обвинений в адрес Проповедника покаяния и не начал кому бы то ни было объяснять, что обличителю царственной особы лучше быть усекнутым, нежели попасть в руки его супруги, а так он, «как царь земной, преподнес Царю Небесному» Его Предтечу… Эта казнь не привела к народному восстанию, как Ирод опасался (отчасти из-за чего не убил его раньше). Не потому ли, что «по понятиям» мира сего он был прав?

Он, если «по понятиям», получается, а вот с Предтечей – неувязочка. Так хорошо начал: жил годами в пустыне, поражая всех своим аскетизмом, затем проповедовал покаяние народу, наконец, был заточен в темницу за обличение царя, что, опять же, вполне логично вписывается в контекст пророческого служения, и теперь не хватает лишь финальной сцены хрестоматийного диалога между царем-мучителем и пророком-мучеником, в итоге которого мученик отказывается поступиться своей верой и подвергается казни конкретно за пророчество и в ответ на обличение… Так нет же! Пророческие поучения были Ироду в удовольствие, или как в славянском тексте – «в сладость», и в темнице-то он его хоть и держал (непорядок иначе, все ж царской особе посмел «досадить»), однако же, охотно с ним советовался и по совету его поступал.

Казалось бы, пророк пострадал не «при исполнении», а по недоразумению, из-за трагичного стечения обстоятельств. Не за пророчество ведь или обличение Ирод велел его казнить, а ни за что… Просто «так получилось»: если бы не спьяну данное Иродом обещание при скоплении по случаю дня его рождения знатных и уважаемых людей, да не «понятия», да не привычка падчерицы (хорошая, кстати, привычка) обо всем с мамой советоваться, да если бы не ненависть Иродиады (единственная, кто из всех упомянутых имела что-то против Иоанна, да и то не по идейным соображениям, но исключительно по… как бы так политкорректней выразиться… по соображениям реализации половой свободы и осуществления социальных амбиций, а до его учения там никому дела-то и не было) – если бы не все это, никакого отношения к пророческому служению Иоанна Крестителя не имеющее, то не исключено, что Ирод еще и освободил бы его со временем.

Тогда получается все-таки, что смерть Предтечи – недоразумение, несчастный случай, следствие придворной интрижки?.. Если смотреть формально, то да. Только стоит ли так смотреть на происходящее в жизни, будь то с нами или с кем-то другим, тем более, когда речь идет о личностях исключительных по своей значимости, в особенности – о святых?

Между всем предшествовавшем служением, стяжавшем Иоанну Предтече славу пророка и закономерно приведшем к его заключению в темницу (что, впрочем, поначалу обернулось влиянием Пророка на государственную политику, благодаря тому, что Ирод Антипа многое делал по его совету), и внезапной развязкой, которую, казалось бы, ничто не предвещало – никакого диссонанса нет. Это лишь на первый и более чем поверхностный взгляд может показаться, что пророческое служение Предтечи и роковое стечение обстоятельств, приведшее к его смерти, принадлежат к разным сферам бытия: то – к духовной, а это – к бытовой. На самом же деле бытовая по своим обстоятельствам развязка – это закономерное следствие вторжения духовного в сферу мирского: мир мстит за нарушение своего «суверенитета».

Провозвестник воли Божией заявляет, что предназначение мира не в прогрессивном самовоспроизводстве и не в совершенствовании способов услаждения земными благами, но в преображении соответственно замыслу Божию о Своем творении; напоминает, что самодостаточность человека, его автономия от Бога – не более, чем богоборческая выдумка, с которой началось грехопадение прародителей, и которая тысячелетиями продолжает на разные лады (и под прикрытием религиозности, и открыто) воспроизводиться миром; свидетельствует, что достоинство человека определяется не властью, не успешностью, не славой, не богатством, не интеллектом, не талантливостью, не эрудицией, не какими-то еще миром выдуманными критериями, а соответствием всё тому же замыслу своего Творца, степенью осуществления в себе, в своей жизни призвания к богоуподоблению (учение о котором в полноте было раскрыто лишь в новозаветную эпоху).

Пророк каждому из нас лично напоминает очень неудобную истину: жизнь твоя имеет смысл лишь тогда, когда она устремлена к Богу – твоему Творцу и Промыслителю, Отцу Небесному, а все радости твоей жизни, если они не согласуются с Его заповедями – лишь приманки в погибель. Однако нам так хочется пожить «для себя», мы ведь стольким пожертвовали ради того, что уже достигли, и того, что надеемся иметь в будущем… Ну как тут не убить?!! Ведь он посягает на мой внутренний комфорт, подвергая сомнению смысл моей жизни!

Ирод – имя нарицательное. Ирод Великий, при котором родился Спаситель, испугался за свою царскую власть и посягнул на жизнь Богомладенца; аналогично Иродиада вскипает ненавистью к Его Предтече, видя в нем врага, пытающегося лишить ее трона. Однако не надо думать, что лишь сильным мира сего поперек пророческое обличение. Каждый человек на своем уровне чем-то дорожит, к чему-то привязан, у каждого свой «трон», который он ревниво оберегает.

На что мы готовы пойти, чтобы иметь это впредь?..

Протоиерей Игорь Прекуп