Патриарх Кирилл: За всю летнюю историю Церкви не было ни одного легкого периода (+ Видео)29 Апрель 2012

Как Церковь должна реагировать на изменения в окружающем мире? Может ли какая-либо политическая система в большей мере, чем иные, способствовать утверждению веры в душах людей? Когда верующим было легче — в годы государственного атеизма или сейчас, когда религиозной свободе сопутствует невиданный разгул человеческих соблазнов? На эти темы в очередном выпуске авторской программы «Слово пастыря» размышляет Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Доброе утро, дорогие телезрители! Продолжаем отвечать на ваши вопросы.

«Ваше Святейшество! Я глубоко согласна с тем, что Вы говорили в одной из своих проповедей, — что Церковь вне всяких партий и правительств. И действительно, сколько сменилось государственных и общественно-экономических устройств и систем — и самодержавная империя, и советская власть, и феодализм, и капитализм, и социализм, а наша Церковь как стояла, так и стоит, хотя жестоко претерпевала от всяческих потрясений. Как и триста, и тысячу лет тому назад, идет Литургия в храмах, раздаются все те же великие слова и возгласы: “Примите, ядите — сие есть Тело Мое”. Как подумаю об этом, так дух захватывает! Вот реальная связь времен. Может быть, за это и ненавидят Церковь ее враги, что ничего поделать с ней не могут, если она сама в себе устоит? Мне кажется, надо всеми силами не допускать расколов в Церкви и очень осторожно относиться к возможному реформированию в ней». Из письма Татьяны Ивановны Седовой, г. Боровск Калужской области.

И вот еще один вопрос, который перекликается с тем, который мы только что огласили. «Скажите, пожалуйста, как Вам кажется, когда в духовном смысле было труднее православному человеку — в советское время, например, в 60-е или 70-е годы, при засилии атеистической идеологии; или сейчас, при религиозной свободе, но в то же время при невиданном разгуле всяческих человеческих соблазнов?» Из письма Воротниковой Галины Сергеевны, Москва.

Я благодарю вас за эти два вопроса, потому что они помогают нам поговорить вот на какую тему: есть ли нечто незыблемое в нашем постоянно изменяющемся мире — а ведь в веке XX и XXI эта изменяемость мира приобретает такие темпы, что человеку даже сложно уследить за самими переменами. То, что еще сравнительно недавно происходило на протяжении года, двух или трех, сегодня происходит за день-два, а иногда бывает, что и за более короткий промежуток времени.

По своему опыту могу сказать. Мне много чем приходится заниматься, и для того чтобы планировать свою деятельность, необходимо заранее занести все в свой собственный календарь. По прошествии двух-трех недель смотришь в записи и плохо себе представляешь: во-первых, как все это можно было сделать за такой промежуток времени, а, во-вторых, невероятно и то, что все это было сравнительно недавно — а тебе кажется, что очень-очень давно.

Время ускоряется, и процессы, которые происходят в жизни людей, невероятно ускоряются. Неизвестно, насколько хватит человеческой психики, чтобы справляться с этим — никто еще это не подсчитал и никто не проанализировал, где предел человеческих возможностей, — но скорость перемен потрясает.

А, может быть, так и нужно? Может быть, человек запрограммирован на жизнь в постоянных переменах? Может быть, это и есть его нормальная сфера обитания? Совсем нет. И в вашем первом вопросе как раз и просматривается эта тоска по чему-то, что для человека может быть постоянным и неизменным. Постоянно меняющаяся жизнь требует опоры на нечто существующее постоянно. Приведу такой пример. Можно плыть по самому быстрому горному потоку, но если вы в лодке или на плоту. Тогда у вас есть нечто постоянное под ногами. Все кругом мелькает, вы пролетаете через опасные пороги, кипит вода, огромные риски, огромный стресс, но твердая опора есть под ногами. А вот когда лодка или плот переворачиваются — конец плаванию. Человек либо разбивается, либо получает ранение, либо, в самом лучшем случае, неспособен продолжать это плавание.

Я хотел бы подвести наш разговор к теме реформ. Церковь является такой константой, чем-то неизменным и постоянным в жизни людей, потому что Церковь передает вечные и неизменные Божественные истины. Господь не сказал: «Я вам даю временные правила поведения», или: «заповеди блаженств или десятисловие Моисея есть некие временные нравственные нормы — вы сейчас как бы младенцы, а вот разовьетесь, создадите новую цивилизацию, куда более могущественную и сильную, и эти заповеди уже не будут работать, они не будут нужны». Он никогда и нигде такого не сказал. Больше того, учение Христа Спасителя, святых апостолов, 2 000-летний опыт Церкви настаивают на том, что без этих постоянных и неизменных ценностей не может состояться человеческая личность и не может существовать человеческое общество.

А Церковь, как передающая эти неизменные истины, даже во внешнем своем облике должна отличаться от суеты мира. Входя в храм, человек должен понять, что он в ином мире. Там, за стенами, — шум, крик, вопли человеческие, скандалы, конфликты, скрежет зубовный. А человек вошел в иной мир, он попал в иную среду; и для того чтобы помочь ему осознать, что он в иной среде, создается определенная культура церковной жизни.

Конечно, она подвергается изменениям, потому что всякая культура есть нечто преходящее — то, что было сто или двести лет назад, не всегда сохраняется даже в самой стабильной культуре. Но, тем не менее, у Церкви нет желания постоянно менять свою внутреннюю культуру, я имею в виду культуру богослужения, церковной дисциплины, менять постоянно, в ответ на то, что происходит за стенами храма, на все эти скрежеты зубовные, — именно для того, чтобы помочь людям, вступившим в храм, прийти в себя, успокоиться, предстать пред лицом Божиим, оторваться от суеты, посмотреть на мир другими глазами, посмотреть на самих себя другими глазами, и в этой культуре увидеть то неизменное, вечное, что имеет отношение уже не к какой-то культуре, а к самому Божественному откровению, слову Божию с его нравственными установками, с его Божественными непререкаемыми и неизменными истинами.

Но можно по-разному сплавляться по быстрой горной реке. Можно рискнуть и использовать в качестве средства передвижения предмет, который окажется ненадежным, который не будет соответствовать мощи потока или способности седока управлять этим предметом. Тогда происходит катастрофа — на первом же повороте или на первом же пороге. Вот так и внешняя, культурная сторона Церкви: она должна меняться в соответствии с требованиями времени, но никогда не должна меняться радикально, никогда не должна идти в ногу со временем, как нас к тому призывают — потому что тогда церковная культура потеряет то предназначение, о котором мы только что говорили.

Но на уровне мысли, на уровне передачи людям Божественного откровения должны происходить перемены. Церковь должна обращаться к людям в тех категориях мысли и с той логикой, которая убеждает слушателей. Нельзя говорить, используя древние логические схемы, которые в свое время имели огромное значение, в том числе для науки, но сегодня не являются злободневными. Нам, Церкви Божией, вручено бесценное сокровище, которое мы должны актуализировать, то есть делать понятным и доступным каждому последующему поколению людей.

Для того чтобы это послание было более понятным, иногда приходится вводить какие-то элементы и в нашу внешнюю церковную культуру. Но никогда такого рода работа не называлась, не называется и не будет называться реформой, потому что все то, что происходит в Церкви, в том числе в области внешней церковной культуры, направлено на достижение только одной цели — приблизить к пониманию человека вечные и неизменные истины, которые Сам Господь через святых апостолов вручил Церкви.

Ну, а что касается того, когда было тяжелее — в 60-е, 70-е годы, годы безбожия, или сейчас, — то я бы к перечню этих периодов времени, на которые Вы обратили внимание в своем вопросе, добавил еще и век XIX, и век XVIII, и предреволюционные годы. Никогда Церкви не было легко, и быть не может, потому что Церковь, сохраняя неизменным то, о чем мы только что говорили, — Божественное откровение, и пытаясь актуализировать это откровение, дабы каждое последующее поколение его усвоило, сталкивается всегда с теми, кто этому препятствует. И чем сильнее сопротивление, тем больше трений, тем больше конфликтов, тем больше исповедничества, тем больше мученичества. За всю 2 000-летнюю историю христианской Церкви не было ни одного легкого периода; а если бы было так, то мы попались бы на один опасный искус — считать, что та или иная политическая система, та или иная система светских взглядов и убеждений в большей мере, чем иные, способствует утверждению веры в душах людей.

Это искушение, это соблазн. Никакая система не может способствовать или не способствовать в большей или меньшей мере, потому что вера воспринимается человеческим сердцем как Божий дар. От Бога и от человека зависит, воспримем мы слово Божие, пойдем по Божественному пути, или нет; а все остальное создает лишь внешние условия, более или менее комфортные. Но эти условия никогда не отменяли и отменить не могут ту замечательную истину, которую выразил Ф.М. Достоевский: «Диавол с Богом борется, а поле битвы — сердца человеческие». Так было изначально и так будет до скончания века. Только дай нам Бог сил оставаться всегда вместе с Богом, на стороне правды, света и истины.

Храни вас Господь и до новых встреч.